Мой отец — защитник города Ленина!

К 80-летию Великой Победы!

Защитник города Ленина

Памяти папы — Ибрагима Ягудовича Аюпова (03.08.1923 г. —  05.07.1993г.), участника Великой Отечественной войны.

Мой папа, Ибрагим, родился в г. Челябинске, потом его семья переехала в г. Свердловск. Жили в районе торфяников. Сейчас это практически в центре города Екатеринбург. Окончил 6 классов, а уже в 7-ом классе мачеха сказала: «Хватит учиться, иди работай». Отец уходил из школы со слезами. Он был способным мальчиком, учиться ему нравилось, имелись грамоты за хорошую учёбу.

На заводе он начал с ученика, потом стал слесарем. Весной 1942 г. в возрасте 18 лет, был призван в действующую армию, на войну с фашистской Германией. Дед Ягуда прощаясь с ним сказал: «Утка керәсең, улым. Күрешергә язмас инде!” — (В огонь входишь сынок. Не доведется, по-видимому, увидеться).

Из 490 призывников г. Свердловска и Свердловской области отобрали 190 человек, как наиболее квалифицированных и технически грамотных людей, имевших дело с техникой и инструментами. Их определили в связисты и отправили защищать блокадный город Ленинград. Переправляли их на барже через Ладожское озеро. Это был 3-й рейс. Сопровождали баржу, в качестве воздушного прикрытия, 2 советских истребителя И-16. («Ишачки», как их называли в шутку). Серьёзную конкуренцию немецким истребителям Ме-109, они не могли составлять. До 3-го рейса немцы разбомбили 2 баржи и погибло при этом около 700 наших бойцов. Баржу, на которой был мой отец, немцы, по-видимому, не заметили, и она благополучно переправила всех советских бойцов на другой берег Ладожского озера. Так, он оказался внутри блокадного кольца, которое опоясывало город Ленинград. Так, Аллах и судьба, впервые сохранили жизнь моему отцу.

Далее началась суровая фронтовая жизнь: с частыми обстрелами фашистами наших позиций, вшами, минными полями, нахождением под снайперским огнем, полуголодным существованием и выполнением в любое время дня и ночи обязанностей связиста. В ходе обстрелов происходил обрыв телефонных проводов, и, связисты, восстанавливали связь между командованием армии и армейскими подразделениями на передовой линии Ленинградского фронта, не считаясь ни с чем и любой ценой. Связисты соединяли порванные провода, взбирались на деревянные столбы и, таким образом, обеспечивали столь необходимую связь.

Во время одного из таких случаев восстановления связи, друг папы, Иван Михайлов, взобрался на деревянный столб и рухнул вместе с ним на землю, придавив его насмерть. Так нелепо погиб его близкий друг и товарищ. Накануне мой отец 5 (пять!) раз взбирался, восстанавливая связь, на этот столб, у которого оказалось гнилое основание.  Таких случаев, когда, кто-то из сослуживцев отца погибал нелепо и случайно было немало.

Один из товарищей отца, будучи постоянно голодным из-за нехватки еды добывал рыбу, глуша её гранатой. Он, как правило, встряхивал гранату и ждал щелчка в ней, а после этого бросал в водоём. В очередной раз, он встряхнул гранату, начал ждать щелчка, и тут граната разорвалась в руке. Она была, по-видимому, противотанковая, которую не надо было встряхивать.

В тылу, в г. Свердловске, тоже было голодно, всем работающим, пенсионерам и детям давали продукты строго по пайке. Его не хватало, особенно детям. У детей были самые маленькие пайки. Нашим военным в период войны выдавали ежемесячно небольшие деньги за службу, и отец, скопив определенную сумму, трижды её высылал семье своего отца Ягуды, где было двое малолетних детей. Правда, мачеха ему после войны сказала, что всего лишь три ведра картошки смогли купить на эти деньги. Такова, человеческая благодарность, когда человек на войне, ежесекундно мог умереть, а он думает о своей семье…

Несколько случаев было, когда отец едва не наступал на противопехотную мину, перепрыгивая через траншею, и нога скользила по сырой глине и останавливалась в миллиметрах от мины.

В очередной раз, когда отец со своими товарищами перебазировался на новый участок фронта, при переходе через лес с высокой по пояс травой, а он шел первым, то заметил на 2-х пнях 2 мины на растяжке. Трава была высокая и проволоки не было видно. Отец решил отойти назад и на своих брюках увидел ржавый след от проволоки. Как он рассказывал: «Волосы под пилоткой на голове встали». Рассказывая об этом случае и похожих других, он говорил, что его более старшие товарищи по возрасту всегда мешкали, долго собирались, когда надо было куда-либо идти, особенно по незнакомой местности, где территория могла быть заминирована, а отец, по молодости, не задумывался об опасности, и, чаще первым, шёл вперед.  Если бы мина взорвалась, то отец бы сразу погиб, а его товарищи скорее всего были бы ранены, но остались бы живы. В таких случаях его более старшие по возрасту товарищи, конечно, хитрили и берегли свои жизни. Однажды после перехода на новые позиции отец выскочил из траншеи, не задумываясь об опасности, его товарищи буквально сдернули за штаны обратно в траншею с возгласом: «Тут немецкий снайпер». Снайпер по-видимому, отвлекся и его не заметил.

Одни из опасных моментов на войне были дежурства на телефоне в землянке, когда он оставался один в ней, а его сослуживцы выполняли задания командира части. Была большая вероятность попасть в плен к фашистам в качестве «языка», когда разведгруппы с нашей и со стороны немцев во фронтовой зоне добывали «языка». Отец рассказывал, что больше всего на войне он боялся не смерти, а плена, потому, что семью бойца, попавшего в плен, государственные власти в СССР подвергали жестокому преследованию. Отношение к членам семьи военнопленного было, как к членам семьи изменника Родины. Не раз переодетые в немецкую форму наши разведчики заходили в землянку, когда отец дежурил и оставался один. На его окрик: отвечал старший из разведчиков: «Свои» и дело заканчивалось благополучно.

Поэтому, когда он оставался в землянке дежурным, у него была всегда под рукой граната, чтобы в случае попытки захвата немцами в качестве «языка», сделать самоподрыв, покончив с собой, но не попасть в плен. В конце войны, в 1944 г. был серьезно контужен снарядом во время обстрела – спасла от смерти катушка с телефонным проводом: её посекло осколками, как лапшу.

Демобилизовался после войны в 1947 г. За добросовестную службу несколько раз был представлен командованием к наградам. Однако из-за интриг маленьких командиров, представления были аннулированы.

О наградах за свои ратные труды не думал и считал, что главную награду он получил –  остался жив, несмотря на контузию. Вера в лучшее и молитвы, в частности «Абжад» помогали выжить ему в суровых условиях войны. С этой молитвой он всегда выходил в путь на любое задание, хоть на войне, хоть в мирной жизни, и шёл на любое дело. Молитва «Абжаж» всегда ему помогала. О своём участии в войне, он в ряде случаев в те или иные учреждения подписывался: «Защитник города Ленина», и всегда вспоминал Ленинград, места, где воевал, и жителей города с теплотой и самыми добрыми чувствами. Слово г. Ленинград, и всё что с ним связано, находило самый живой отклик в его душе и сердце, как город, в котором он жил и сражался, и на который пришлась его юность и молодость.

После демобилизации, ему предлагали остаться в г. Ленинграде, но любовь к родным краям и людям вернула его в г. Свердловск.

Вернувшись в родной Свердловск работал на заводе «Уралкабель» водителем автомобиля, слесарем КИП. На работе был отмечен многократно знаками «Победитель соцсоревнования» и другими поощрениями. Оттуда же вышел на пенсию.

Моя мама, Нажия Нургалеевна, 02.01.1928 г. рождения, была во время войны школьницей и проживала г. Нижние Серги. Каждую осень, до глубокой зимы, она привлекалась, вместе своим классом, к уборке сельхозпродукции, которая поставлялась на фронт нашим бойцам. Условия труда были тяжелые: она получила серьезное заболевания – болезнь суставов ног. Вынуждена была пропустить учебный год. Так, что для меня она фактически: труженик тыла.

Мои добрые родители внесли свой посильный вклад в общую Победу над врагом!